mayakruha | Пять книг, которые рекомендует Бранко Миланович (Reply)

Ниже представлены пять книг, которые рекомендует Бранко Миланович, экономист Мирового банка, известный специалист по вопросу неравенства, автор книги «Глобальное неравенство. Новый подход эры глобализации», с его комментариями.

1. Paul Bairoch. «Victoires et déboires : histoire économique et sociale du monde du XVIe siècle à nos jours» (3 Vols). 1997

Это авторитетная трехтомная экономическая история мира от Колумба до Горбачева. Бэйроч охватывает всю экономическую историю мира, и он дает много цифр, оценок, и порой предположения, но много чисел, тем не менее, на многие вещи, такие как доход, заработная плата, урбанизация, распределение доходов населения и так далее. Он также рассказывает о развитии и о том, что сделало так, что Европа опередила Китай и Индию. Он рассказывает о роли колоний, тема, которая забыта – например, способствовали ли колонии развитию европейских метрополий, и мешало ли колониям развиваться то, что они были колониями.
Есть очень интересный момент в работе Бэйроча, который заключается в том, что колонизация была очень негативной для колоний, но с другой стороны не была важной принципиально для метрополий. Если точно, то метрополии ввели экономические правила, которые были выгодны для них, и, таким образом, под тем, что Бэйроч называет «колониальный диктат», они запретили бы производство в обрабатывающей промышленности в колониях и потребовали бы, чтобы колонии импортировали товары только из метрополии, они требовали, чтобы колонии грузили все товары на суда, принадлежащие метрополии.
Это очень интересно, потому что в Британии многие люди думают, что в колониях было все хорошо, пока мы были там, но теперь мы ушли, и беспорядок там, потому что эти люди не понимают как управлять у себя. Это мнение, которое многие поддерживают, особенно когда смотришь на Африку после 1960 года, потому что нет сомнений о том, что есть разочарование от того, до чего Африка дошла после деколонизации. Еще есть аргумент, что колонизация создала структуры, которые были неблагоприятными для роста. Но, с другой стороны, является неправдой, что колонии были важны для роста Запада. У Западной Европы и Америки были независимые двигатели для роста уже, и вклад колоний был не таким большим.
Бэйроч утверждает, что Китай и Индия не были значительно беднее Англии в 18 веке, и фактически он связывает рост Западной Европы с ее открытостью для остального мира, с политической конкуренцией между государствами, благоприятным климатом и любознательностью эпохи Возрождения и далее. Промышленная революция, утверждает он, была меньше "революцией", больше устойчивым развитием. Он также показывает, насколько бессмысленной является идея о том, что метрополии (как Найал Фергюсон утверждает сегодня) проводили политику свободной торговли.
Бэйроч обсуждает и рабство, его огромные человеческие потери, и как это отразилось на институтах страны, куда рабы были перевезены. Он показывает, как сельскохозяйственная революция не могла распространяться на юг, потому что новая сельскохозяйственная техника была разработана для умеренных климатических условий, поэтому она могла распространяться с запада на восток или с востока на запад, но не север-юг. Сначала страны третьего мира после деколонизации догоняли достаточно успешно (за исключением Африки), но потом переломные годы второго нефтяного кризиса, увеличившиеся процентные ставки, и невозможность обслуживать долги ввергли большую часть третьего и второго мира на два десятилетия в стагнацию. Китай и Индия из-за их относительной изоляции были в намного лучшей ситуации, и, конечно, институты в Китае резко изменилась в лучшую сторону в то же время. Большая часть нашего предкризисного мира была сформирована в период 1979-80. Дальнейшие 2008-2010 годы можно рассматривать, как еще одни переломные годы. Рождается новый мир, с новым распределением экономической мощи.

2. Angus Maddison «Contours of the World Economy, 1-2030AD.»

Это последняя работа, пожалуй, главного профессионального экономического историка. Она более эмпирическая, чем работа Бэйроча. Они оба были конкурентами в плане исследований экономической истории. Энгус более склонен к тому, что Европа имела преимущество над Китаем и Индией к 1750 году, и (как некоторые последние работы показывают) скорее всего, прав на этот счет. Мэддисон - единственный человек, который выдал имеющиеся набор количественной статистики по национальным счетам, ВВП на душу населения в большинстве стран мира с 1820 года, а для некоторых (как Римская империя) с 1-й века нашей эры. Всем, кто собирается написать экономическую историю на основе эмпирических данных, должен начать с Мэддисона.
Он отвергает идею, что все жили в нищете, до прошлого века. Он подчеркивает постоянное совершенствование западноевропейских стран, начиная с 16 века, так что разрыв с Китаем уже был заметным к 18 веку. Он полностью отвергает эмпириков, полагающихся на гедоническую теорию и мальтузианских историков, которые считают, что до прошлого века люди жили, как пещерные люди, в полной нищете и не могли выйти выше прожиточного минимума. Это мрачное и ложное представление о мире. Мы жили не на уровне прожиточного минимума. Если вы посмотрите на римские акведуки, дворцы, церкви, дороги, армию, а также Грецию, Египет – это не могло быть достигнуто на уровне прожиточного минимума.
Обе эти книги и книга Скьявоне (см. ниже) выбраны, поскольку они пытаются ответить, используя количественные и аналитические доказательства, на «мать всех вопросов об экономическом росте»: почему некоторые страны и континенты смогли сами выйти на траекторию устойчивого роста, а другие нет, и как неравенство в доходах между странами оказало влияние на глобальное неравенство?
Эти книги не очень отличаются в принципе. Книги вышли с одной общей теорией, почему Западная Европа, особенно Англия, впереди. Это сочетание вещей, которые были упомянуты. Конкуренция между городами-государствами и странами Европы, поскольку Европа, в отличие от Китая, была гораздо более разнообразной и политически, таким образом, люди могли перемещаться, если они не были приняты, из одной страны в другую. Изгнанники из Франции в Англию, Нидерланды и т. д.
Конкуренция порождает рост, но это политическая конкуренция, которая порождает рост, потому что разнообразные политические расстановки более склонны принимать рост. Как открытость для остального мира, который началась с великих исследований, и конечно, это отличается от Китая, у которого начались великие исследования примерно в то же время, с большими кораблями и с большим числом людей, но потом Китай решил прекратить и уйти в изоляцию. Также есть интеллектуальная любознательность, которая привела к технологическому развитию, начиная с эпохи Возрождения, а также наследие Египта, Греции и Рима. Также, умеренный климат и прозорливость в поиске угля и так далее.

3 Aldo Schiavone «The End of the Past: Ancient Rome and the Modern West.»

Скьявоне заинтригован тем же вопросом, но заданным по отношению к Римской империи. Майкл Ростовцев был, по сути, первым, кто задал вопрос: почему Римская цивилизация, в которой содержались многие элементы современного капитализма и рыночной экономики, не развивалась непосредственно в коммерческий капитализм средневекового флорентийского типа? Иными словами, почему дорога заняла еще около десяти веков? Это очень разумный вопрос. Невозможно возложить вину на варварские нашествия, потому что если бы Римская империя развивалась дальше, она была бы достаточно сильна, чтобы предотвратить вторжение.
Ответ Скьявоне заключается в том, что главным виновником является существование рабского труда. Большинство рабов в Риме были продуктом военных завоеваний. Рабы были относительно дорогими, т.е. они могли производить больше ,чем требовалось для собственного существования, но они были недостаточно дорогими, чтобы способствовать использованию трудосбережения, и, следовательно, более технологически продуктивных, техники. Рабство, как уже утверждал Маркс, было основной причиной, почему древние общества не могли пройти мимо определенного уровня экономического развития (даже если они знали некоторые технологии – наиболее известен паровой двигатель, изобретенный в Александрии). Они были развиты достаточно хорошо, чтобы знать, как использовать рабов, но не достаточно развились, чтобы сделать это выгодней, заменив их машинами. Таким образом, согласно ключевой формулировке Маркса социальные отношения общества ограничивали развитие сил производства.
Рабство является институтом, который был, возможно, эффективным в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной перспективе он действительно мешал развитию эффективности. И Скьявоне дает экономическое объяснение отсутствия развития Римской империи.
Скьявоне считает, что рабство сделало любой труд, любую полезную работу, кажется, недостойными высших классов. Так появилась экономическая составляющая, которая является более культурной. Высший класс не видел, что есть какая-либо цена в сфере материального производства, кроме сельского хозяйства. Таким образом, экономика в сочетании с культурным доводом подразумевают, что рабство сделало так, что Рим не мог развиваться.

4 J.Hobson «Imperialism: A Study»

Издана сто лет назад. Она показывает, что несправедливое распределение доходов в метрополии подразумевает высокую концентрацию свободного (который возможно инвестировать) финансового капитала в руках нескольких человек и дрейф в сторону империализма. Богатые, которые владеют этими свободными финансовыми ресурсами, в поисках более выгодные возможностей, чем внутренний рынок может предложить, постепенно инвестируют за рубежом больше. Они вынуждены инвестировать вне дома. При этом они также обеспечивают политические основы для колониальной экспансии, поскольку сохранность их капиталов требует политического контроля этих новых рынков. Так родились колонии. Логика расширения всегда изнутри. Гобсон объединил вопросы внутреннего неравенства, отсутствие внутреннего совокупного спроса (из-за недостаточного ‘просачивания’ через средний и низший классы) и показал, как агрессивная внешняя политика развивается для удовлетворения этих финансовых потребностей.
Книга интересна сегодня, потому что мы, кажется, имеем подобный расклад, как в 1902 году, когда книга Гобсона был опубликован. Вам нужен контроль над сырьем, нефтью и прочим – таким образом, в этом смысле агрессия изнутри. Внешние решения принимаются в ответ на внутренние потребности. Сходство между этими двумя периодами является чем-то сверхъестественным. У нас есть огромная концентрация финансовых средств в руках относительно небольшого количества людей. Как мы знаем, несколько человек доминируют в политике, потому что они финансируют политиков. Система управляется людьми с деньгами, потому что вы не можете заниматься политикой, если кто-то не платит за вас. Эти люди отдают миллионы на кампании обеих сторон и они не делают это из благотворительности. Они что-то хотят. Когда мы смотрим на агрессивную политику в Афганистане и Ираке, мы должны помнить, что есть люди, которые получают выгоду от этого – самое очевидное - это производители оружия, которые заработали миллиарды долларов. Надеюсь, продолжение, которой Хобсон предвещал, – борьба различных имперских держав за мировое господство – не приведет мир к повторению 1914-18.
Люди, которые идут воевать, если посмотреть на США, часто даже не граждане США, а пытаются получить гражданство и хорошую зарплату, и есть налогоплательщики финансирующие войну и богатые, кто выигрывают от этого. Таким образом, бремя интересно распределено. Одна группа людей умирает, еще одна группа финансирует это, и третья группа делает деньги.
Это упрощение, но это правда, что некоторые богатые люди стали еще богаче из-за войн. Гобсон является первым, кто объяснил динамику империализма сто лет назад, и я думаю, что его книга очень актуальна и сейчас.

5. John Rawls «The Law of Peoples.»

Роулз первый современный политический философ (начиная с Канта), который пытался ответить на вопрос о том, как справедливые отношения между народами и отдельными людьми должны быть организованы в философском смысле в эпоху глобализации. Правила о том, как должен быть устроен мир.
Правила такие, что люди не взаимодействуют друг с другом, а взаимодействуют государства. Каждый народ имеет различные источники законности Конституции своей страны. Мы не можем просить, чтобы Саудовская Аравия имела те же правила, как и США. Либеральная демократия и нелиберальные режимы могут сосуществовать, но, как в ООН, они должны признать легитимность друг друга, а соответствующие отношения являются народ с народом, а не человек с человеком. Если нет прямой связи между индивидами и нет глобального правительства, то нет такой концепции, как глобальное неравенство, поскольку эта концепция базируется на идее, что все индивиды принадлежат к одному обществу, а не своим странам.
Это очень сложный механизм, созданный сейчас. Отношения между государствами нужны такие, чтобы группа людей не навязывала своих институтов другой группе людей. Когда Вы допускаете, что мир это одно государство и существует один набор прав и правил для человека, то сразу люди хотят навязать свои собственные вещи другим. Ролз хочет предотвратить это.
У Роулза есть оговорка по поводу войны, поскольку, как он говорит, война оправдана, только если у вас есть беззаконные государства (которые он не определяет достаточно хорошо – эти государства не принимают глобальный договор). Но нелиберальные и неагрессивные общества могут сосуществовать с либеральными обществами.
Эта книга гораздо более скромная, чем его знаменитая книга "Теории справедливости" (где вопрос о том, как люди, живущие в простом политическом образовании, должны выстраивать свои отношения и создавать справедливые институты). В «Праве народов», это, как я уже говорил, народы (нации), которые имеют промежуточные отношения между людьми; люди из разных стран не участвуют в разработке глобальных институтов напрямую, имея дела друг с другом, а метафорически встречаются через своих представителей. (Потому что отношения между людьми осуществляются государствами, никаких прямых обязанностей по осуществлению правосудия не возникает, как между людьми из богатых и бедных стран. Остается только гуманитарная помощь.) В книге заложены правила мирного сосуществования между государствами, которые придерживаются различных идеологий и используют различные критерии легитимности, чтобы оправдать свои внутренние правила – как, например, это делают США, Саудовская Аравия и Китай. Мирное сосуществование должно также рассматриваться, как происходящее в контексте общего справедливого мирового порядка, в который все народы внесли свою лепту.
Это имеет много последствий, потому что Роулз - либеральный мыслитель, но он против помощи. Он говорит, что помощь может быть дана только до того момента, когда общество является достойным и там есть обсуждения (каждый имеет свою часть или голос), поскольку после этого нет никаких причин, чтобы давать помощь. Роулз также категорически против миграции. Он рассматривает каждый народ как хранителя земли, которую он занимает, и имеющим право отказывать другим, кто хотел бы туда переехать. Оправданной только является миграция, которая связана с политическими или религиозными преследованиями. Но экономически мотивированная миграция не является приемлемой.

Источник: Пять книг

Добавить в свой круг